Читать онлайн книгу "Добру все возрасты покорны"
Добру все возрасты покорны
Андриан Елий
Почему иногда возникает ощущение безысходности, бесполезности, будто ты в темном углу тупика? Может быть, оттого что мы жили неправильно – со злобой в душе или с ненавистью к окружающим? Почему нас не радует солнечный свет и прожитые дни? Что нужно сделать, чтобы изменить мир вокруг себя? Сделать его чуточку светлее, теплее и радостнее. От этого будет лучше всем, без всякого сомнения! Надо постоянно работать не только на свой достаток, но и над собой, своим развитием. Искать в себе скрытые возможности для бескорыстных поступков. Непрестанно совершенствовать свой путь добра, радости и счастья.
В своих рассказах и миниатюрах, на примере личной жизни, опираясь на жизненный опыт, автор показывает, как можно изменить жизнь, стать человечнее и благожелательнее. Автор проповедует этот путь философски просто и ненавязчиво, рассказывая истории от лица обыкновенного человека.
Андриан Елий
Добру все возрасты покорны
© Андриан Елий, 2023
© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023
Счастье – это наша правильная жизнь
Мы жили довольно далеко от школы. Рано утром мама заплетала нам с сестрой длинные косички, а папа отводил в детский сад и школу, беседуя с нами на самые различные темы. Только теперь, став старше, я стала понимать, как интересно и осторожно папа раскрывал нам красочные стороны не всегда радушного окружающего мира. А тогда все краски были розовыми. Было необыкновенное счастье на душе, оттого что есть мама и папа, любимый учитель Ольга Александровна, пятёрки в дневнике и, конечно, младший братик Матвейка, который ещё не умел ходить, но чрезвычайно искусно своим гуканьем и смехом делился с нами счастьем своего бытия.
Лиза оставалась в садике, а мы с папой шли в школу. Опавшая тополиная листва хрустела под ногами и придавала лирическое настроение.
Папа настойчиво и терпеливо объяснял, что после тридцатого сентября наступает первое октября, а я никак не могла понять, куда же делись тридцать первое и тридцать второе число, ведь правильно считать меня научили уже давно.
– А скажи, Наташа, для кого светит солнышко?
– Для меня.
– А ещё для кого?
– Для папы и мамы.
– А ещё?
– Для Лизы и Матвея.
– А для воробушков оно светит?
– Да.
– А для Ольги Александровны?
– Очень светит!
– Значит, оно светит для всех?
– Нет, для Вовки Телешева солнышко не светит!
– Это ещё почему?
– Он нехороший, толкается на переменах и дёргает за косичку.
– Все хорошими быть не могут. Люди все разные – как продукты. Одни сладкие, как конфеты, другие горькие, как лук, бывают солёные, кислые и даже совсем испорченные.
– Это кто не хочет ходить в школу?
– В школу надо ходить всем и обязательно! Без школы мы, как без солнышка, будем тёмными, холодными и грубыми. Подожди меня здесь, я сейчас.
Нам предстояло перейти дорогу, которая шла под уклон. Немного выше стояла ручная водоколонка. То ли она ночью сломалась, то ли кто-то специально налил столько воды на дорогу, в общем, ночью на дороге образовалась тоненькая ледяная корочка. Только сейчас я заметила, что ниже от нас на этом коварном ледяном склоне упала женщина. Она, как-то неуклюже подвернув ногу, пыталась встать, но у неё ничего не получалось, а вниз изредка, скользя и скрепя шинами, буквально юзом, катились машины. Папа за руку поднял женщину, и они вместе перешли дорогу. Немного спустившись вниз, я увидела, что женщина была очень неопрятной, с грязноватым лицом землистого цвета и какими-то пустыми туманными глазами. Наши взгляды встретились, и я необъяснимо по-детски поняла, как она была благодарна. Этот взгляд невозможно передать никакими словами! Папа взял меня за руку, и мы аккуратно перешли дорогу.
– Эта тётя – бомж?
– Нет, просто у неё сейчас не самый благоприятный период в жизни, она справится. Сегодня мы ей помогли, завтра поможет кто-то другой, а послезавтра она сама кому-то поможет.
– Это называется взаимопомощь?
– Нет, это называется – Наша Правильная Жизнь…
2014 г.
Жульен
Вдруг кончилась планеты жизнь,
Когда глаза её закрылись.
Души полёт и счастья миг —
Всё разом как-то завершилось.
Невкусен чай, вся ночь без сна,
И солнца нет на небосклоне,
Ему всё видится она,
Его «прости» в её поклоне.
Протопали, прошли года,
Немало было в жизни этой…
За нею вслед, на небеса…
Но жизни якорь в иле где-то.
Туман семи десятков лет
Развеял лай собаки вздорной.
Подарок внуков и привет —
Жизнь враз пошла иной дорогой.
Жульен как бабушка была:
Хоть и по статусу дворняга,
Степенно, с гордостью вела
И в парке деда охраняла.
Он, как жене, ей всё читал
До ночи Ги де Мопассана,
К утру тихонько засыпал,
И заживала сердца рана.
Жульен же брошенкой была,
В приюте мирно доживала.
И в восемь лет вдруг обрела
Чего никак не ожидала.
Хозяин так её любил!
Делился сыром и колбаской,
За понимание хвалил,
И обнимал с безумной лаской.
Какое счастье обрести
После всего того, что было…
Жульен готова всё снести —
Лишь только с дедушкой любимым.
В любви прошёл так целый год,
Опять уж осень наступила.
И в парк хозяина ведёт,
Гулять ведь так необходимо…
Откуда взялось это чувство тревоги? В парке, как всегда, было красиво и солнечно. Кричат, играя, дети, хрустит листва под лапами. От того домика, что в глубине парка, опять пахнет жареным мясом и дымом. Вот и наша лавочка, на которой так любит сидеть и читать свою газету хозяин-дедушка.
Мысленно Жульен называла своего хозяина Дедуля. «Дед» – потому что старенький, а – «Уля», потому что добрый ангел, ведь так называли ту женщину в приюте, которая всегда относилась к ней с большой лаской и добротой. Только она всегда гладила по голове и спинке. Только она приносила разные маленькие вкусности.
Оглянувшись на Дедулю, Жульен вдруг съёжилась и негромко заскулила.
– Что ты, собачка моя? Что ты, Жульенка, заплакала?
Хозяин присел на скамью, а чувство тревоги стало только нарастать. От страха за своего Дедулю Жульен вскочила передними лапами на лавку и неожиданно для самой себя стала лизать дедушке щёки, нос и подбородок.
– Ну что ты, что ты, Жульенушка, я же тут, никуда не ухожу. Иди, побегай по травке, а я газетку пока почитаю.
Страх немного притупился, и Жульен, непрерывно оглядываясь, потрусила в сторону больших деревьев. Опять вкусно запахло от серого домика, и к запаху добавилось что-то ещё, новое и необычное. Немного потянув носом в сторону домика, Жульен буквально на секунду забыла о дедушке, и тут до её чуткого слуха донёсся стук упавшей трости. Мгновенно подобравшись, она пулей понеслась в сторону лавочки. Предчувствие её не обмануло. На земле возле скамьи лежала трость, валялась газета и дедушкины очки. А сам Дедуля в какой-то жуткой позе, скривившись и стоня, лежал на лавке. Слова его невозможно было разобрать, но главное – дедушке было ужасно плохо, и от этого у Жульен непроизвольно вырвался волчий громкий внутриутробный вой. Испугавшись сама себя и своего поведения, она стала тихонько идти задом, поджав под себя хвост.
– Миша, скорей сюда, тут дедушке плохо! – закричала молодая мама с коляской молодому отцу, тихонько прогуливавшемуся чуть поодаль. – Звони скорее в скорую!
Вокруг моментально собрались люди с какими-то непонятными враждебными словами и эмоциями. Гул, бормотанье и людское шипенье вызывали у Жульен безумный страх. Она стояла поодаль, не смея приблизиться. Из главных ворот послышался вой машины с мигающими фонарями, появились опасные люди в белых халатах. Жульен, вся дрожа от страха, спряталась за дерево.
Всё кончилось так же неожиданно, как и началось. Машина с воем и мигающими фонарями быстро уехала, люди, что-то невнятно бормоча, стали расходиться. Они говорили непонятные слова – «инсульт», «инфаркт», «больница» и другие. Бросившись к лавочке, Жульен никого не увидела. Не было ни трости, ни очков, ни самого хозяина, только одна газета под скамьёй. Вокруг стоял противный запах, похожий на тот, который был дома в ящике с крестиком на дверке.
«Где же мой Дедуля?»
Жульен бросилась по дорожке в одну сторону – нет запаха. Побежала в другую… Точно, он уехал на этой машине. От страха чутьё стало работать пронзительно тонко, и Жульен «по следам» добежала до главных ворот. Здесь, возле большой дороги с бесконечными машинами, след растворился. В одну сторону, в другую… Нет ничего похожего на хозяйский запах. Надо домой! Его точно увезли домой! Лёгкая трусца моментально превратилась в галоп.
«Нет никакого запаха, и машины нет!» Немножко покружив возле подъезда и обследовав прилегающие тропы, Жульен окончательно убедилась, что запах хозяина «уходил» только в сторону парка. Где-то под передней лапой появилась тонкая пронзительная боль – от безысходности. «Где искать? Куда бежать? Куда увезли моего Дедулю?»
Потянулись томительные и длинные ночи под скамьёй в парке. Жульен привыкла к домашнему, тёплому и уютному коврику возле кровати хозяина, а земля под лавкой была холодной и сырой. Частенько шёл моросящий гнусный дождь, от которого тело под шерстью тряслось мелкой дрожью. Любимый запах хозяина от этих дождей становился всё менее отчётливым. Но всё равно Жульен твёрдо решила, что не променяет это место, где она последний раз была со своим Дедулей, ни на какое печенье и хлеб от людей. Она вообще очень боялась уходить от скамьи надолго. А вдруг придёт хозяин, а её нет? Это же настоящее предательство!
В то утро выпал снег. Он был очень красивый и удивительно пушистый. Всё вокруг было бело и празднично. Жульен, долго обходившаяся без питья, наелась этой удивительно вкусной и холодно-сухой воды. Появилось далёкое и крохотное чувство хозяина. Сегодня должен быть какой-то знак – ветерок с запахом или что-то ещё очень важное. Вот только с какой стороны? Худая и слабая собака вышла на тротуар и стала внимательно слушать – в одну сторону, в другую. И вдруг она совершенно отчётливо услышала: «Жульенка-а-а». Так мог звать только хозяин!
«Туда, к главным воротам!»
Большая дорога, как всегда, кишела этими большими, с неприятным запахом, ужасными машинами. На секунду задумавшись, Жульен чётко поняла, что зов идёт с той стороны дороги. Она без страха и сомнений бросилась в нужном направлении. Заскрипели тормоза, раздались жуткие гудки и другие шумные звуки, но сейчас это было неважно. Главное – туда, на голос. Там Дедуля!
Большие улицы переходили в маленькие, огромные дома становились всё меньше и меньше. Позади оставались скверики и парки, переулки и подворотни. Из-под большого забора за ней вдруг с истошным лаем погналась большая свора собак. Но Жульен, ведомая необъяснимым чувством скорой встречи, не обращала внимания ни на злющих собак, ни на свист и камни, которые в неё частенько летели. Она чётко бежала в том направлении, откуда был слышен голос. А голос был то тихий и жалобный, то громкий и просящий. Просящий, чтобы она подбежала. И тогда хозяин обрадуется, что она его нашла. Он будет её обнимать, ласкать и гладить. С его рук она с наслаждением будет есть любую еду, даже ту, от которой раньше отказывалась. Только скорее найти его – своего дедушку.
А вот этого Жульен никак не ожидала. Её путь преградила река, широкая, полноводная, с далёким берегом. Если бы она была чуть моложе или сытой, полной сил…
«Нет! Тут мне не справиться…»
С тихим поскуливанием Жульен пробежала в одну сторону по берегу реки, в другую…
«Так можно потерять голос, а он там, на той стороне, точно!»
Жульен села на мокрый холодный песок и стала втягивать носом воздух с другого берега, пытаясь уловить хоть малюсенький запах своего хозяина. Воздух «рассказывал» о рыбе, дыме из печек, болотных водорослях. Ещё был запах леса, сосновых шишек, травы и ещё много незнакомого, но запаха Дедули не было…
Ночью обычно голоса не было слышно, и Жульен с тоской смотрела на тёмную гладь реки в надежде, что появится какой-то знак или знакомый запах.
В то утро висел туман, и противоположный берег был скрыт в парящей холодной «вате». Это облако приподнималось и опускалось над водной гладью, закрывая собой весь вид и скрывая запахи. Становилось всё холоднее, и Жульен тряслась от холода и голода. Её спасали ближайшие помойки, где приходилось отыскивать хоть что-то съедобное. Когда выглянуло солнышко и туман стал немного рассеиваться, вдруг отчётливо, как тогда в парке, Жульен услышала голос дедушки: «Жульенка-а-а…».
Страх исчез моментально. Не раздумывая, с разбегу Жульен бросилась в ледяную воду и что было сил поплыла к противоположному берегу. Не думая о холоде и постепенно оставляющих её силах, собака боролась с течением широкой реки. Берег приближался очень медленно, и Жульен относило всё дальше и дальше от направления голоса. Но повернуть назад для неё означало предать любимого человека – уж лучше утонуть в преданности и любви, чем зачахнуть заживо от предательства. Жульен проплыла чуть больше половины, когда лапы стало сводить судорогой от ледяной воды и усталости. Голова стала погружаться всё ниже и ниже, маленькая волна захлёстывала глаза и нос. Последние силы оставляли бедную Жульен. Закашлявшись от попавшей в лёгкие воды, собака в отчаянии, понимая, что не выполнила свою миссию, стала прощаться с хозяином, который был уже так близко…
– Смотри, Николай, это что за выдра?
Плохой клёв и пронизывающий ветер заставили рыбаков смотать свои спиннинги, и они уже готовы были завести мотор, чтобы отправиться к берегу, как увидели тонущую собаку.
– Это собака! Что ещё за геройский заплыв моржа? Да она тонет! Весло, быстрее, Миша!
Удачно поддев погружающееся в воду тело Жульен, Николай схватил её за шиворот и втащил в лодку. Глаза собачки были туманны.
– Заводи, Миха, к машине, быстро! Надо спасти эту отчаянную моржиху.
Немного потрясывая Жульен вниз головой, Николай сделал ей массаж задних и передних лап, затем снял бушлат, завернул мокрую собачку, прижал к себе и стал удивлённо разглядывать её, прикидывая, что же могло сподвигнуть пса на такой отчаянный заплыв в ледяной воде.
– Ты, Миша, давай в док, уедешь на такси, а я с ней в ветеринарку, может, ещё откачают.
– Да на кой она тебе сдалась?
– Ну всё! Без обсуждений! Там как получится, вечером занесёшь мои вещи.
– Как знаешь.
Положив собачку на пол переднего сидения, поближе к печке, Николай рванул в ветеринарную клинику к своей однокласснице Светлане. Клиника была совсем рядом с курортом по реабилитации больных после инсульта.
– Ничего страшного, – Светлана вышла в холл, вытирая руки.
– Собачка просто истощена, я ей поставила два укольчика. Когда придёт в себя, обследую более обстоятельно. Ты где её подобрал?
– Пыталась переплыть нашу могучую реку, больше половины одолела. Мы её с Мишаней спасли.
– Надо же. А по виду не скажешь, что пловчиха. Кожа да кости, голодала где-то. Забегай завтра после трёх, если всё будет нормально, заберёшь своего героя на откорм и воспитание.
«Опять этот запах из коробочки и ещё кошачий, и… я что, опять в приюте? Тепло как дома, но очень неуютно. Куда это я утонула, в подводный приют для отчаявшихся и не справившихся? Миска с сухариками… Какая необычная еда, хрустящая и очень вкусная!»
Запив сухарики несколькими глотками воды из второй миски, Жульен пошатывающейся походкой пошла обследовать помещение. Из узкой щели двери тянуло свежим уличным запахом. Подойдя поближе, Жульен привычно носом толкнула дверь и протиснулась в узкий проход. Дверь на улицу была открыта, видимо, квартиру проветривали. Выйдя на крыльцо, Жульен по привычке потянула носом воздух и… о чудо! Дедуля! Он где-то рядом!
Запинаясь и падая от ещё не прошедшей усталости, Жульен подбежала к бетонному забору. Быстро отыскав лаз под забором, собачка оказалась в парке с большими деревьями. Следуя по всё нарастающему запаху, покачиваясь и падая, с чувством близкого чуда встречи, она устремилась к большому зданию в глубине парка. Иногда задние лапы подводили её, тогда она ползла на передних, из последних сил волоча задние.
Сын Антон с озорным и весёлым внуком Егором сидели на скамье с дедушкой около главного корпуса.
– Становится холодно, дед, надо возвращаться в палату, да и ветерок некстати.
– Успеем, я и так целый день без воздуха, не могу я в этой духоте. Давай пяток минут ещё посидим, а там как раз время к ужину.
Что-то холодное и мокрое ткнулось деду под брюки.
– Егорка, глянь-ка, что там под лавкой.
Шустрый парнишка в один момент оказался под скамьёй.
Округлив от удивления свои голубые глаза, Егор истошно закричал:
– Жульен пришла-а!
Антон, подняв обессиленную собачку, положил её отцу на колени.
Из двух пар глаз – дедушкиных и Жульен – текли слёзы. Оба не могли поверить, что опять обрели друг друга.
– Как же ты меня нашла, милая Жульенка?
Собачка из последних сил виляла хвостом и плакала. Ни на что иное у неё просто не осталось сил. Полные слёз глаза Жульен неотрывно смотрели на своего долгожданного хозяина. Она никак не могла поверить, что этот ужасный путь лишений, поисков и страха наконец прекратился.
Какое счастье найти своего Дедулю!
7.02.2019
Притча о доброте
Прислонившись спиной к стене магазина, на разорванной картонной коробке сидел Василий. В свои бессмысленно прожитые сорок зим он выглядел на шестьдесят. Покрытое густыми морщинами небритое лицо, давно немытая и нечёсаная шевелюра и потухший безжизненный взгляд отталкивали проходивших мимо людей. Лишь совсем немногие, видимо, повидавшие в этой жизни лиха с избытком, изредка бросали в его баночку из-под майонеза пятачок или десяточку.
– Дай Бог здоровьица! – бурчал Василий, поглаживая вытянутую перебинтованную ногу, которая нестерпимо болела.
В голове непрестанно стучали о стыки рельс колёса несущегося товарного порожняка. Вчерашний боярышник, размазанный по сухим скрипучим венам, колол остатки разума иглами безысходности.
* * *
В пришедший праздник яблочного спаса Бог решил посмотреть мирскую жизнь, заглянуть в глаза страждущим и счастливым. Оценить в непосредственной близости, как поменялась человеческая душа на земле живущих.
Он шёл по утренним улицам провинциального городка не спеша, постукивая суковатой палкой-посохом. Его выцветший палий[1 - Палий – одежда монахов, длинная, спускающаяся до земли накидка без рукавов, с застёжкой только на вороте.] почти сливался с цветом седых волос и небольшой аккуратной бородкой. Если не обращать внимания на старомодную монашескую одежду, со стороны виделся обыкновенный старичок из дальней деревни.
* * *
Жизнь Василия сломалась внезапно. Вначале он не влился в новые законы «перестройки». Не смог заниматься, как все, куплей-продажей. Долго ходил на свой любимый завод, работая без зарплаты и кормя семью обещаниями. Потом стал всё чаще попивать самогон с друзьями, чтобы не слышать бесконечные упрёки жены по вечерам. От постоянной ругани и ссор вечерние выпивки перешли в постоянные, запойные и продолжительные.
В очередной раз, после двухнедельного загула, Василий шёл домой с твёрдым намерением бросить пить. Бывший одноклассник обещал взять его разнорабочим в продуктовый магазин с условием, что со спиртным будет покончено раз и навсегда.
Дверь открыла незнакомая женщина.
– Эту квартиру мы купили десять дней назад! И не ходи сюда больше!
– А паспорт, где мои документы? Где Ира, жена? Где Света?..
– Откуда я знаю? У них и ищи! Мы всё оформили нотариально, по закону! А если будешь бузить, милицию вызову!
Дверь захлопнулась с диким грохотом. Боль отчаяния и предательства разлилась по телу Василия густым жаром.
* * *
Стая собак, спавшая на песке, подставив бока тёплому утреннему солнышку, как по команде вскочила, едва заслышав приближающийся стук деревянного посоха. Вытянув морды в сторону старика, собаки моментально подавили в себе острое желание залаять и, внезапно поджав хвосты, потрусили в сторону забора строящегося дома.
– А ты что же остался, бывший грозный лев?
Пёс, покорно опустив голову, глазами показал на перебитую переднюю лапу – она висела как плеть на одной коже и уже наполовину засохла.
– Ах, вот в чём дело! Зачем же ты, дурачок, на детей кидался? В стае вы все сильны да глупы. Человек тебя кусать и бить не хотел вовсе. Что, вожаком побыть захотелось?
Глаза пса наполнились слезами покаяния и мольбы о помощи.
– Ладно, давай сюда свою лапу.
Поддёрнув видавший многое истрёпанный палий, Бог встал на одно колено. Взяв в левую руку протянутую лапу, правой Он накрыл место перелома.
– Покаявшемуся и поклонившемуся да даровано будет!
* * *
Теперь жизнь Василия протекала по колодцам, свалкам и тепловым коллекторам. Летом было легче. Была возможность ночевать в предназначенных для сноса домах. На помойках возле новостроек можно было поживиться съестным и одеждой. А добрые люди пополняли баночку милости монетами, которых хватало на хлеб и чекушку настойки боярышника. От такой жизни силы оставляли Василия с каждым днём. Нога, сломанная при падении в колодце, не заживала и гноилась. В травмпункте без медицинского полиса и паспорта не принимали, а заглушить боль и обработать рану можно было только доступным боярышником.
Большой радостью и поистине Божьим подарком стали костыли, обнаруженные Василием в мусорном баке ранним утром.
– Слава тебе, Господи, за помощь твою! Слава Тебе, Всевышний!
Непрестанно молясь и радуясь, что можно не наступать на больную ногу, Василий на костылях отправился к своему магазину за людским подаянием в надежде купить хлеба или сладкую булочку.
* * *
– Дед, у тебя двадцати рублей не будет? – сухощавый парень лет двадцати восьми смотрел с прищуром и чуть нагловато.
– А тебе для чего?
– Домой не могу уехать, на маршрутку не хватает.
– Тебе не маршрутку надо, а на работу ходить. От своей лени и гордыни на сигареты сшибаешь, не стыдно у стариков-то просить?
Прищур и ухмылка слетели с лица моментально.
– Ты что, отец, знаешь меня? Я тебя никогда в нашем районе не видел! Откуда ты?
– Хочешь курить бросить?
– Это нереально, я уже лет двадцать с лишком курю, пробовал бросить, невозможно это для меня.
– Невозможно в могиле курить, крышка гроба мешает и руки не гнутся. А в твоей жизни ещё пока всё возможно, но у тебя желания нет ни к работе, ни к любви человеческой. Потому тебя и не любят, не ценят, хотя руки твои умелые и голова умом не обделена.
Парень опешил. Глаза деда смотрели пронзительно, доставали до самых уголков души. От такого взгляда он чувствовал себя маленьким нашкодившим ребёнком. Неистово захотелось извиниться и сделать что-то хорошее. Память напряжённо стала искать добрые поступки, совершённые за последнее время, но, как назло, ничего не вспоминалось. Чувства стыда и покаяния стали подниматься к горлу, даже дышать стало трудно и некомфортно.
– Извини меня, отец! Я действительно лентяй. Если научишь, как курить бросить, обещаю, что сразу на работу устроюсь, – не выдержав такого пронзительного взгляда, паренёк склонил голову.
– Возьмись двумя руками за верх посоха, – Бог накрыл правой ладонью руки парня. – Покаявшемуся и поклонившемуся да даровано будет!
Дышать стало легко. По телу теплом разлилось какое-то новое чувство. В районе сердца запели соловьи, призывая к полёту и песне. Парень открыл глаза и с удивлением обнаружил, что мир поменялся. Нет, по-прежнему рядом стояли дома, росли тополя и проезжали машины. Мир стал красочным. Мир улыбался именно ему…
«А где же дедушка? Наверное, это был какой-то святой странник, монах, по всей видимости. Они прозорливые, всё знают о прошлом и будущем».
Курить совершенно не хотелось.
* * *
– Как зовут тебя, мил человек?
Василий вздрогнул. Видимо, задремал немного. Рядом с ним, на его картонке, сидел старик. Мудрые добрые глаза смотрели с жалостью и сочувствием. На коленях лежал иссохший посох, которому было по меньшей мере лет пятьдесят, не меньше.
– Василием.
– Что же ты, Вася, из себя старика-инвалида сделал? За жизнь и за счастье бороться надо, а не горькую пить.
Вот гангрена пойдёт, сгинешь, с чем перед Богом стоять будешь? Не стыдно?
– Стыдно! Очень стыдно! А что делать? Идти мне некуда, в больницы не берут, документов нет никаких. А жена, Ира… Да, я один виноват, пить стал запоями. Теперь вот молюсь каждый день, а Бог, видимо, меня уже не слышит.
– Бог всех слышит. Только одному для помощи кнут нужен, а другому – покаяние и вера. Ты что для себя выберешь?
– В Бога я верю! Мне кнут нужен, да посильней, чтоб все грехи выбить, да так, чтобы никогда пить не хотелось! От водки все грехи человеческие. Пойло дьявола, да и только, будь оно неладно! А вы куда, батюшка, путь держите? Водички хотите? Я только в колонке налил, не пил ещё.
– Хочу! Ты первый, кто мне помощь предлагает, чудно даже, всегда наоборот бывает. Хороша водица, добра! Вот ею и лечись. Если с верой, то поможет. А путь мой далёк, ещё идти и идти. На транспорт разный денег у меня нет. Сейчас по доброте душевной никого не возят, всё за деньги, за бумажки…
– Вот, возьмите, батюшка! Это заначка. Держал на чёрный день. Думал, когда помру, так добрые люди найдут, одежонку какую-нибудь купят. В чистой рубахе перед Богом стоять надо, верно?
– Верно! Но рубаха – не главное.
– А что главное?
– Главное – это поступки, что за твоей спиной будут. Их все как на ладони видно. Вот тут обманул, тут украл, тут помог, в беде не оставил. А тут искренней добротой себя спас, излечил!
Бог протянул Василию левую ладонь, и на ней, как на экране, побежала вся жизнь Василия, да не его глазами, а глазами мудрого режиссёра. С самого детства: все поступки, все грехи – и маленькие, и большие, и боль чужая, и обиды, и добро совершённое, и зло пустяковое, и забытое, и скрытое. Всё, оказывается, записано и сохранено!
– Прости, Господи! Прости, матушка! Прости, батюшка!
Слёзы текли из глаз Василия, выжигая своей горечью давно небритую щетину.
– Возьмёшь мой посох, он тебе дорогу укажет. Покаявшемуся и поклонившемуся да даровано будет!
Василий очнулся.
– Надо же, давно такие яркие сны не снились!
Нога не болела, в баночке лежала заветная тысяча рублей. Иссохший посох лежал на коленях.
– Так это не сон, что ли?
Василий оглянулся. Улица пуста, монаха нигде не видно, костыли пропали. Опершись на посох с забытой уже лёгкостью, Василий поднялся. Нога действительно не болела! Чудеса, да и только! Далеко внизу зазвонили колокола, извещающие об окончании утренней службы. Появилось острое желание помолиться в храме.
«Если не пустят, так возле храма буду молиться на коленях за монаха! Вот дурак, даже имени не спросил. Но Бог все имена знает! На храм тыщу свою положу! Такое дело! Такое дело! Вот ведь чудеса, какие на свете бывают!»
Больше по привычке, чуть прихрамывая и опираясь на посох, Василий двинулся в сторону церкви. Внутри соловьиной песней пела надежда. Мир расцвёл яркими красками и улыбался Василию добрыми лицами прохожих. Это были совершенно другие люди, смотревшие на него с почтением, без капельки презрения, как было раньше.
У ворот храма лицом к лицу Василий столкнулся с бывшей женой. Чёрный платок, слёзное лицо, сгорбленная осанка. От былой твёрдости духа не осталось и следа.
– Ира?
Женщина, испуганно подняв глаза, вдруг упала на колени.
Обняв ноги бывшего мужа, рыдая навзрыд так, что тряслось всё тело, Ирина причитала:
– Вася, Васечка, прости меня окаянную, прости, ради Бога! Дура я, такая дура! Света, наша Светочка, она-то в чём виновата? Это я… Мне умереть надо было, не ей!
– Что со Светой? Не реви, пожалуйста, встань!
– Светлана с женихом Гошей на мотоцикле разбились, сегодня уж сороковины. Это всё из-за меня! Бог наказал меня за мои грехи!
– Бог никого не наказывает, Ира. Мы сами выбираем путь крайностей, а потом сожалеем и каемся. Но время назад не воротить, у каждой дороги свой закономерный итог.
– Ты прости меня, Васечка! Я все твои документы сохранила, искала тебя, Бога просила.
– И ты прости меня, Ирочка! Теперь капли этой отравы в рот не возьму! Столько пережить пришлось, не поверишь!
Излечит время грешных путь
Лишь болью горькой и потерей,
Но обретётся жизни суть,
Когда устанешь в счастье верить.
– Ты, Вася, это где прочитал?
– Прямо сейчас в голову пришло.
12.08.2021
Необычный поход к стоматологу, или как правильно выдернуть зуб
Драматическая история с ироничным уклоном, реально имевшая место быть.
Эпизод 1
Стоматология
Множество раз начиная с самого раннего детства мне приходилось лечить зубы. Да кого, собственно, чаша сия миновала?
В раннем возрасте это было настоящей пыткой. Есть такое выражение – «Лезть на стену от боли». Вот когда мне было около восьми-девяти лет, я прочувствовал это выражение на себе в полной мере. Затянув до последнего поход к стоматологу по детской боязни, я испытал на себе настоящий ад боли. Это была ночь ужаса и полнейшего моего уничтожения с натуральными штурмами стен и потолка. В такие минуты можно заставить человека сделать что угодно и заставить его пообещать что угодно. Во всяком случае для меня не было страданий ужасней и мучительней. Всё, что со мной случалось до и после этой ночи, было просто небольшими огорчениями. До ещё одного момента, надо сразу заметить. Потому как всё самое интересное будет впереди.
Так вот, с большим трудом и немалыми мучениями вылечив зуб, я пообещал самому себе, что никогда больше не буду затягивать походы к зубному. Зубы надо лечить вовремя!
Прошло около тридцати пяти лет после того жизненного урока. Зубы лечились вовремя и относительно безболезненно.
В воскресный сентябрьский день мы с друзьями выехали в лес за грибами. Хорошая солнечная, но нежаркая погодка радовала, а редкие находки рыжиков поднимали настроение и рассасывали мелкие жировые складки благодаря многочисленным наклонам. Неожиданно сверху слева у меня треснул зуб и маленький кусочек даже отвалился. Поскольку боль была незначительной, а широкая улыбка не доходила до образовавшегося изъяна, то я решил выдернуть остатки зуба завтра в обеденный перерыв.
Заехав утром перед работой в стоматологическую поликлинику, где мы обслуживались от своего предприятия, я успешно взял талон на 11:30. Чувства тревоги не было. Был простой обычный понедельник. Ведь зуб можно выдернуть в любой день недели, так? Остаток зуба шатался, и была полная уверенность, что удаление оставшейся части не доставит каких-либо проблем.
И вот час икс настал. Стоматология была пустынна, видимо, люди на тот момент не нуждались в услугах зубных врачей. Первый слабый сигнал опасности был послан мне при виде очень молодого хирурга неславянской внешности. Может, это был даже практикант, но вдаваться в подробности было не в моих правилах, да и удаление шатающегося зуба, по моим понятиям, не требовало особого опыта и мастерства.
Вколов мне два бюджетных обезболивающих укола, юноша очень живенько приступил к процедуре удаления. Четверть треснувшего зуба была вытащена без каких-либо препятствий. Оставшаяся половина решила показать свои «зубы». Она сидела крепко, надёжно, в полной обороне, как фриц в хорошо укреплённом дзоте. Никакие кусачки, пассатижи, щипцы и прочие стоматологические премудрости не помогали. На помощь пришла женщина-врач среднего возраста. По лицу, спрятанному за маской, можно было определить, что ей около тридцати. Славянская внешность уже слабо внушала оптимизм, но появилась маленькая надежда на конец истязаний.
«Товарищ» за спиной крепко прижал мою голову к креслу, а врач с опытом повторяла все те некомфортные процедуры, кои мне уже пришлось испытать от рук юного коновала. Маленькая надежда испарилась как утренний туман. Потеряв счёт пройденному времени и не в силах больше терпеть изощрённые пытки, я взмолился о прекращении «операции» без дальнейших претензий с моей стороны. Но не тут-то было!..
Мне вкололи ещё два обезболивающих, и «работа» закипела с новым энтузиазмом. В ход пошла дисковая фреза, которая своим видом и визгом полностью уничтожила остатки моего морального духа. Юный лекарь разрезал половину зуба на две части вместе с десной… Запах жжёной кости и полный рот крови стали мутить моё и так не очень бодрое сознание. Но свалить в тихий обморок мне не дали. Умелые действия врачей и истошный запах нашатырного спирта возвращали меня в жестокую реальность относительно быстро. Пока шла борьба с потерей крови, я непрестанно молился, но вид обильных кровяных подтёков на руках и халатах моих «добродетелей» периодически сбивал с мысли и здравого рассудка.
Счёт времени пропал окончательно, когда возобновилась процедура удаления остатка зуба при помощи долота (или зубила с молотком). Правильное название инструментов в тот неблагоприятный момент жизни уже мало меня интересовало. Больше вызывали тревогу озабоченные и растерянные лица врачей, что склонились над моей бедной головушкой с искривлённым и парализованным от непрестанных экзекуций открытым ртом.
Глухая и тупая боль от ударов молотка отдавалась томным грузинским горным эхом где-то в середине позвоночника одеревеневшей спины.
Я мучительно быстро и спешно стал вспоминать свои грехи за последнее время, чтобы вымолить прощение у невольно обиженных мною людей. Ведь такие муки можно заработать только в аду за смертные грехи – убийство или предательство? Но ведь я ещё не умер?.. Или уже?..
Открыв глаза и увидев готовящийся для моей грешной головы очередной обезболивающий, понял – пока живой! Это хорошо. Или всё-таки плохо?
Врачи, ошарашенные крепостью засевшего в дзоте раненного, но не сдающегося врага, периодически менялись местами. То один держит голову, второй тянет, то наоборот. Мелькнула мысль, что хорошо, что их здесь только двое, а то было бы как в сказке про репку. Тянут-потянут, тянут-потянут… пока голову не оторвут.
Наконец была вытащена ещё одна четвертинка, но это ни на капельку не прибавило мне надежды, скорее, наоборот. Если мне придётся терпеть ещё треть мучительно-пыточного времени, то я вряд ли в психологическом здравии дождусь окончания процедуры.
Мои истязатели отошли на совещание. Пока они тихонько шептались в углу кабинета, у меня появилась возможность прочесть несколько молитв. Стало относительно возможным удерживать острую грань между потерей сознания и ощущением электрического стула, который вот-вот заработает под тобой с новой силой. Слюна и кровь не давали свободно дышать, а гул в голове напоминал раскат землетрясения где-то совсем недалеко от меня.
Юный доктор, видимо, решил покончить со мной во что бы то ни стало. Дама крепко прижала мою не совсем к тому времени здоровую головушку к спинке кресла, а юный зубоудал итель, собрав все свои бесовские силы, стал тянуть этого ненавистного фрица-солитёра из моего подбитого и еле живого дзота-рта. Хорошо, что он туда не накидал гранат, окаянный, а только прошёлся молотком да пилой.
Периодически открывая глаза, чтобы не потерять тонкую нить связи с реальностью, я видел его измученное потное лицо, и всеми своими ещё не отмершими жилками ощущал, что доктор-гроб с трудом сдерживает своё желание встать мне коленкой на грудь для удобства и более мощного, согласно законам физики, рычага.
Остаток зуба вышел со свистом. Или мне так показалось. К удивлению, «юный истребитель зубов» не упал и не отлетел к окну с остатком моего зуба в медицинских клещах. Острая грань сознания и несознания поплыла в сторону, но меня опять мастерски вернули в реальность бытия.
Где-то сверху над моей головой проплыл философский вопрос: «Так что чего определяет: сознание бытие или бытие сознание?». В моём случае вернее будет сказать: «Пока живо сознание, живо и бытие. Или не живо?». Бред какой-то…
Эпизод 2
Пыточные последствия
Как потом оказалось, корни моего зуба были настолько глубоки и крепки, что доходили до носовых пазух и даже вросли в них. Бывают такие челюстные особенности, о которых ни я, ни мои милые добрые доктора отчего-то не знали. Так как дело было до «революции», то снимок зуба сделать не представлялось возможным. Напомню, что стоматология была практически пустой. Получилась «дырка» в нос, и её нужно было зашивать. Под белы рученьки с белым личиком повели страдальца в другой кабинет.
Очень серьёзный седовласый хирург, осмотрев «место трагических событий», напрочь отказался исправлять чужое творение. Меня посадили в коридоре ожидать заведующую хирургическим отделением, которая должна была прибыть в 13:30, через десять минут. Немного придя в себя, я с ужасом констатировал, что пытки продолжались два часа и, по всей видимости, ещё не закончились.
Моё тело слегка покачивало на коридорном стуле. Я никак не мог понять отчего. Или от сквозняка во рту из носа в рот через новое отверстие, или от обильных потоков воды по всему телу – от страха я сильно потел. Противным пощипыванием по краям щеки стал отходить наркоз.
Философские размышления быстро закончились, без стойких утверждений и выводов.
Оказавшись в том же кресле, мой стойкий внутренний дух стал издавать писки отчаяния. Опять вкололи два укола. Бедные дёсны уже не реагировали. Лицо заведующей было злобным и жёстким. Она выговаривала свои не совсем понятные претензии и во всём обвиняла меня. Возразить с открытым ртом и онемевшей развороченной челюстью не представлялось возможным. Зашивание межзубного отверстия с разрезанными дёснами оказалось непростой процедурой. Очередная истязательница, по очереди полностью засовывая свои руки в мой разорванный рот, безуспешно пыталась что-то к чему-то пришить. Два помощника с выражением сострадания и вины на лицах стояли рядом с приготовленным нашатырём.
Бедный мой рот, никогда не певший песни широко распахнутой душой, расплачивался за пропущенные тренировки и хоровые занятия. Я готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы прекратить эти садистские манипуляции, проводящиеся якобы для моего оздоровления. По всей видимости, у нас было разное представление о здоровье человека.
Всё на свете имеет свойство заканчиваться. Закончилась и эта сумасшедшая процедура средневековых пыток. Доктор средних лет повела меня к врачу-отоларингологу, по-дружески поддерживая за локоток, так как меня немножко покачивало после всех этих необходимых лечений. К моему немалому счастью, приём означенного врача был закончен, и с обещанием непременно посетить его завтра я был отпущен на долгожданную свободу.
Солнечный яркий свет при выходе из клиники встретил меня, как земля Итаки своего Одиссея, вернувшегося живым с Троянской войны.
Когда я прибыл на работу в 15:40, начальник долго и ошалело разглядывал надутую как воздушный шарик часть моей щеки и разорванный рот. Очевидно, он никак не мог сопоставить образ того человека, что ещё полдня назад воодушевлённо работал, с образом пришедшего к нему не первой свежести полутрупа. Мои объяснения ситуацию никак не прояснили, так как звуки, что издавал мой трагический рот, состояли в основном из шипящих. С работы отпустили незамедлительно.
Первый вечер и ночь, при содействии антибиотиков и разных процедур, прошли относительно спокойно, при малой температуре. Периодически шумела и болела голова. Слоновья доза наркоза не прошла бесследно. Боль, сон и гул менялись поочерёдно. Наутро состояние ухудшилось. Я не рискнул даже садиться за руль автомобиля и поехал в поликлинику на другой конец города на автобусе. Потратил немалое время, но всё же удалось попасть к врачу. Лор-врач отказала мне в приёме и отправила к специалисту по месту жительства, хотя все комиссии и обследования мы проходили здесь, как прикреплённые от предприятия. В голову пришла мысль, что непременно нужно показаться заведующей, что так невзлюбила меня накануне.
К удивлению, сегодня шишка-врач была совершенно другой. Моментально бросив все свои дела, она повела меня на срочный осмотр, по дороге мягко и ласково справляясь о моём самочувствии и о процедурах, которые я проделал за прошедшие сутки.
На диковинную работу коллег пришло смотреть всё отделение. По очереди заглядывая мне в рот, врачи-стоматологи смотрели на меня, как на музейный экспонат эпохи палеолита и отходили с сочувствующим видом. Было не совсем понятно выражение их лиц. То ли они недоумевали, что после такой экзекуции я остался жив, то ли они впервые видели не описанную в учебниках стоматологии челюсть инопланетянина.
Мне в срочном порядке был выписан больничный на три дня с назначениями и рекомендациями сопутствующего лечения. А также было выдано консультативное направление на очень серьёзной бумаге, которую врач-заведующая где-то очень долго подписывала. Направление было выдано в республиканскую челюстно-лицевую хирургию, в которую нужно было ехать немедленно.
Было ощущение, что весь наработанный имидж целой клиники с треском разрушился, но в то время мне было не до претензий. Голова не переставала болеть, одолевали слабость, головокружение и неопределённость. Я уже больше суток ничего не ел, а чувство голода отсутствовало полностью. Опухоль практически не спала, и было очень неприятно видеть презрительно-сочувствующие взгляды пассажиров в общественном транспорте.
Опять пришлось ехать на другой конец города. Но, слава Богу, я попал в часы приёма, хотя и пришлось ждать в очереди больше полутора часов. Врач солидного возраста весьма безапелляционно и резко выдернул из моей раны всё то, что с таким трудом клеилось, пришивалось и мною оберегалось. Не обращая никакого внимания на кровь, мои стоны и вопли, он моментально с помощью сестры-помощницы прополоскал рану и рот, бегло осмотрел зияющую воронку и с невозмутимым видом сел выписывать направление.
– Вам назначается плановая операция на 21 октября. До этого времени вы должны пройти вот эти обследования и сдать вот эти анализы…
Сквозь боль и помутившееся сознание до меня, как из тумана, призрачно и неотчётливо стало доходить, что надворе первая половина сентября. О каком октябре он говорит? С такой болью мне нужно ждать полтора месяца?..
– А что же я должен делать сейчас? Ведь у меня безумно болит голова! – только и смог я выдавить из себя, сдерживая выступающую кровь салфеткой.
– Полоскание, лор-врач! Светлана, зови следующего!
Мне казалось, что моя жизнь несправедливо перевернулась с ног на голову. Беспричинное наказание всё усугублялось и становилось невыносимым. Беспробудная ночь душила своей болью и беспроглядной тьмой, где нет ни спасения, ни выхода, ни даже узенького тоннеля с тусклым светом надежды. Боли перешли в лобную часть головы и стали нестерпимыми. Не помогали ни таблетки, ни обезболивающие, ни водка – ничего. Всю ночь мы с женой искали выход из этого состояния. Она искренне мне старалась помочь и поддержать, но чем, как? Если вызвать скорую, то, несомненно, увезут в инфекционную больницу, которую я боялся как огня.
Самым отвратительным в этом положении была скрытность врачей. Почему у нас не принято кратко объяснить ситуацию? Ведь нужно было просто меня уведомить, что при попадании малейшей инфекции в носоглотку станет стремительно развиваться гайморит. В любом положении больной должен знать правду! Это нужно хотя бы для того, чтобы избрать свой путь.
Как сказал тысячу лет назад царь врачей Авиценна: «Паника – это половина болезни. Спокойствие – это половина здоровья. Терпение – это начало выздоровления».
Мне было просто необходимо найти свой правильный путь.
Эпизод 3
Больница № 1, палата № 6
Проведя самую ужасную ночь в своей жизни (наверное, та, в детстве, была всё-таки легче), разбитый, опухший и мало соображающий, минуя поликлинику, я пошёл сразу в больницу, что была недалеко от нашего дома.
К моему удивлению, только взглянув на меня, медсестра из приёмного покоя сразу довольно настойчиво стала вызванивать врача. Не менее удивительным было молниеносное прибытие самого врача.
Посмотрев на меня, он сказал:
– Полис, средства гигиены, тапочки принёс?
– Я только проконсультироваться, – замямлил я.
– Какая на хрен консультация, сдохнуть хочешь? Бегом домой – за зубной щёткой, кружкой и тапочками. Через полчаса чтоб сидел здесь, иначе я тебя не приму!
Его тон меня не испугал. Наоборот, я увидел надежду на спасение. Вот он – настоящий врач, который, безусловно, вылечит мою нестерпимую боль! Вот он, тот путь, на который меня направляет Всевышний! Это моё спасение!
Дорога домой, сборы и путь до больницы заняли чуть больше получаса. Великая сила надежды развернула мои мозги, притупила боль и даже воодушевила. Супруга едва поспевала за мной. Я с надеждой, верой и притихнувшей предательской болью бежал по длинному чёрному тоннелю, в конце которого слабо маячили огоньки спасения.
Пока жена оформляла необходимые документы, меня завели в кабинет врача и внутривенно вкатили двадцать кубиков какого-то лекарства. По телу поплыл колющий жар, похожий на изгнание злых духов. Голова, видимо, тоже получила положительно заряженную дозу, и моментально всплыл вопрос: «А почему я не пришёл сюда вчера?». «Дороги человеческие трудны и тернисты!» – ответил кто-то за моей спиной. Непроизвольно обернувшись назад, я никого не увидел. Только портрет какого-то учёного или врача смотрел со стены со снисходительной улыбкой.
Я переоделся в домашне-больничную одежду, и меня усадили на табурет вплотную к стене. Тот же врач теперь детально, но очень быстро с помощью лобного рефлектора осмотрел горло и нос. Затем спросил причину, по которой у меня возникла сия болезнь. Когда я вкратце рассказал свои похождения, он на несколько секунд впал в ступор и посмотрел на меня, как человек смотрит на фокусника, вытащившего из его кармана стодолларовую купюру, которой там не было.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69182848) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Палий – одежда монахов, длинная, спускающаяся до земли накидка без рукавов, с застёжкой только на вороте.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения